ПСИХОТЕХНИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ СКАЗКИ

Семантическое пространство сказки хоть и создается с помощью языковых (знаковых) средств, но к самим этим средствам не сводится. За значениями, которые обнаруживаются в элементах сказки, у читателя (сочинителя) имеется свое смысловое наполнение, собственное смысловое поле. Задача диагностической процедуры — восстановить это смысловое содержание, деформируя (упрощая и уплощая) его, втискивая в слова диагностического заключения. Задача коррекционного воз¬действия — выполнить обратный переход от сказочного семантического пространства к смысловому пространству клиента: требуется преобразовать жизненное пространство, вводя преобразования в сказочное.
Семантический резонанс — это и есть тот основной психический механизм, который мы вовлекаем в работу, “прописывая” сказки для психологической коррекции. Общая схема коррекционной работы такова:
1) проектируем сказочное пространство, предположительно изоморфное жизненному пространству клиента, в котором находится проблемная область: вводим необходимые по типу и количеству персонажи, определяем отношения между ними, обеспечиваем идентификацию с одним из персонажей, предугадываем возможные проекции и пр.
2) рассказывая (возможно, сочиняя на ходу) эту сказку, следим за тем, чтобы резонанс был по возможности отчетливее: отслеживаем ре¬акции, игру чувств. Если необходимо, можно попросить клиента сочинить свою часть сказки, чтобы точнее настроиться. Можем и сами подольше “растянуть” сюжет так, чтобы клиент “провалился” в сказку, вчувствовался в нее, начать жить ее событиями.
3) посильными для клиента дозами вводим затруднения, даем ему возможность действовать (продолжить сказку) в созданной нами проблемной ситуации, которая, напомню, в каком-либо отношении должна быть близка проблеме клиента. Несмотря на то, что проблемы “сказочные”, для продолжения сюжета, ребенку или взрослому потребует¬ся внутренняя готовность их решать — но как раз этой готовности у него и нет, в чем и состоит его личностностная проблема. Разумеется, наши размышления будут справедливы лишь в случае, если установлена прочная внутренняя связь между сказкой и жизненной ситуацией клиента.
4) если клиент оказывается неспособным решить сказочную проблему (что, кстати, свидетельствует о хорошей настройке на проблему), вносим такие изменения в сказочное пространство, которые помогают распаковать необходимый для решения проблемы ресурс: привлекаем дополнительные персонажи (дарители, помощники, подсказыватели, побудители...), видоизменяем условия и т.п. Так облегчаем до тех пор, пока клиент не начинает уверенно решать задачи (при хорошем навыке можно и сразу давать относительно легкое задание);
5) постепенно усложняем проблемы, а/или необходимые (недостающие) ресурсы вводим так, чтобы главному герою приходилось все делать самому. При этом важно следить, чтобы у клиента действительно возникало искомое ресурсное состояние;
6) пункты 3, 4 и 5 повторяем столько раз, сколько необходимо для уверенной актуализации ресурса, с помощью которого клиент способен будет решить свою жизненную проблему (напомню, это могут быть смелость, честность, активность, сила, выносливость, желание, ответственность, способность просить друзей о помощи, ум, поиск покровителей, использование технических средств связи и многое другое);
7) закрепляем способность самостоятельно справляться с затруднениями, решать возникающие проблемы. Для этого уже вне сказки обеспечиваем возможность доступа к разработанным ресурсам в реальной жизни: даем домашние задания (по смысловому рисунку схожие со сказочными), обсуждаем реальные (не сказочные) убеждения клиента, программируем присоединение к будущему (техника NLP) и т.д.
Специально отметим, что сказку мы рассматриваем прежде всего как удобное средство преобразования смысловых связей клиента. Это не столько изменение способов действования (хотя и не без того), это тем более не новая ориентировка в объективных отношениях внешне¬го мира. Это — изменение способа видения мира, изменение отношения к нему или к его фрагменту (например, к агрессору или ситуации — “приходится просить” или “я прошу, а мне не дают” и пр.), возможно, модификация стиля действования в нем.
Как видим, возможности сказки точно подходят к тому, с чем чаще всего приходится иметь дело психологу-консультанту (даже если речь идет о короткой работе с ребенком по заказу администрации школы). А именно, с преобразованием смысловых структур человека. Сказка уже настроена на такую работу именно в силу того, что по механизму — трансдеривационный поиск, установление изоморфизма между смысловыми пространствами, семантический резонанс — она уже точно адресована к смысловой динамике. Хочется специально подчеркнуть экологичность сказки и как коррекционного средства. Сказкой и в этом случае трудно навредить, по¬тому что это не мы внедряемся в душу клиента, а он сам отзывается на наши сюжетные провокации; если мы сделали что-то неточно, клиент просто “не услышит”, и тогда он “срывается с крючка” и нам не удается его “повести” за собой. Последнее замечание касается организационных возможностей сказки. Она может быть использована (а) как “рамочная” технология, в контексте которой можно разместить множество других приемов: от психодраматизаций, до NLP; (б) как локальная техника, включаемая в состав иных технологий.